Мой муж - маньяк? - Страница 40

Игорь лежал на диване и смотрел телевизор. Катя вошла, едва передвигая ноги, и он даже по звуку ее шагов почувствовал неладное и оглянулся. Лицо у него было испуганное.

— Что такое? — спросил он, вглядевшись в ее лицо. — Что случилось?

— Послушай… — Катя присела рядом с ним на диван. — Я хочу тебя предупредить…

— О чем? — Он окончательно испугался и сел тоже. — Я что, опять что-то натворил?

Она только махнула рукой:

— Нет, ничего ты не натворил, и думаю, что я тоже пока ничего не натворила. Но я хочу тебе сказать, что, когда меня убьют, отдай мои вещи маме, пусть она их продаст. Деньги у меня в шкатулке, ты знаешь где. Пусть она тоже возьмет их себе. А мебель я оставлю тебе.

— Что с тобой?! Ты в своем уме?!

Он даже подскочил, услышав ее слова.

— Я в своем уме, это просто мое завещание. Лену вчера тоже убили!

— Лену?!

— Да, ту самую девушку, которая тебе нравилась… Мы о ней говорили… Вчера, после того как мы с ней встретились в городе в кафе, он убил ее. Там же, в кафе. В туалете. В женском… — Горло у нее то и дело перехватывало, и говорила она с большим трудом. — У него хватило наглости подкараулить ее в женском туалете. Не побоялся, что на него обратят внимание. Ничего не побоялся. Задушил ее, как и остальных. Понимаешь, ведь мы с ней вышли из этого кафе вместе. Потом она туда вернулась, чтобы взять портмоне, — она его там забыла. Потом она пошла в туалет, и вот там-то он на нее напал. Я не понимаю! Я не понимаю, почему он знал, что она пойдет в туалет!

— Мистика… — пробормотал Игорь. — Он не мог это знать.

Катя наконец зарыдала. Он схватил ее руку и крепко, до боли, сжал, видимо забывшись. Пока она плакала, он смотрел на нее и только покачивал головой: «Ужасно, ужасно…» Он держал ее руку долго, и она почувствовала, что под конец его рука стала сильно дрожать. Тогда она отпустила ее и вытерла слезы.

— Это конец, — сказала она охрипшим, севшим голосом. — Это просто-напросто значит, что меня убьют тоже. Я не знаю за что, не знаю зачем, но я это хорошо понимаю. Следователь велел мне быть очень осторожной. Лене он велел то же самое, но это ее не уберегло. Разве она была неосторожна?! Пойти в туалет в кафе — даже это теперь неосторожно?! Значит, надо вообще засесть дома и не показывать носа на улицу…

— Он тебе так сказал? — подал голос Игорь.

— Кто?

— Следователь.

— А, следователь… Нет, он не мог мне приказать — дома. Он просто порекомендовал мне это. Но куда годятся его рекомендации? Не могу же я не ходить на работу! Дима, конечно, согласился бы дать мне маленький отпуск, но, если я буду сидеть дома, я просто сойду с ума! Здесь, одна…

Игорь промолчал, и она поняла, что ее слова задели его. «Он думает, что на работу я хожу из-за Димы, — подумала она. — Я туда хожу, чтобы не быть одинокой. Только поэтому и еще потому, что я боюсь этой квартиры, в которой пережила когда-то тот страшный полуголодный год, когда я поступила работать к Диме…»

— Ты стал часто уходить, — сказала она, чтобы поменять тему. — Много заказов?

— Очень много, — ответил он, и лицо его сразу замкнулось. Теперь на нем ничего нельзя было прочесть. — Теперь большой спрос на телятину.

— Хорошо зарабатываешь? — спросила она.

— Неплохо. Только не знаю, что от этого останется, когда я расплачусь со всеми, кому я должен. За мясо, за сертификаты, милиции, на рынке за места торговцам… Они теперь требуют, чтобы я оплачивал им половину стоимости торгового места, когда берут у меня мясо, — риск, иначе они боятся связываться с товаром…

— Они тебя дурят.

— Может быть, но я ничего не могу им возразить. Стоит только начать свару, и они откажутся вообще со мной работать. И кроме меня хватит желающих. В общем, если я что-то и получу, то немного…

— Только не думай, что я собралась проверять твои доходы… — Катя поднялась с места, уловив скучные прохладные нотки в его голосе. — Мне твои деньги не нужны…

— Катя! — донеслось до нее, но она уже вышла из комнаты. Прошла в кухню, прикрыла дверь, набрала телефон Димы. Через минуту он снял трубку.

— Да? — почти выкрикнул он, и ей показалось, что ее голос явился для него неожиданностью.

— Привет, — сказала она. — Как поживаешь?

— О, Катя! Я думал, это не ты.

— Пока это я, хотя скоро буду не я, — пообещала она. — Скоро я сойду с ума. Ты знаешь про Лену?

— Да, я разговаривал утром со следователем. Он приехал ко мне домой. Поднял с постели в семь утра, и с тех пор я как чумной… А ты когда узнала?

— Вчера. Как он тебя нашел?

— Просто — он ведь узнал, что я твой начальник, вечером, после нашего ухода, позвонил на работу и застал там Зину. Она дала ему номер моего телефона.

— А от кого он узнал, что ты мой начальник?

— От Лены. Она написала это в своем списке, наверное.

— Нет, я видела ее список, — возразила Катя. — Там про тебя ничего не было, были только имя и фамилия. Ну и то, что все мы учились вместе. Это и я в своем списке написала. Впрочем, она вчера ездила к нему и, наверное, сказала устно. Я до сих пор не могу ничего понять. Как ему удалось ее убить? Ведь для этого надо, по крайней мере, знать, что она пойдет в туалет.

— Куда? — поразился Дима.

— В туалет! Он что, ничего тебе не рассказал?

— Ничего. А тебе? Мне только сказал, что вчера она была убита.

— А мне рассказал, что она была убита в туалете кафе Музея Революции… Помнишь это место?

Дима помнил. Когда-то он сиживал там с Катей — еще в те времена, когда не был ее любовником и она еще не работала у него. Тогда, если она соглашалась пойти с ним куда-то, он выбирал кафе попроще — в дорогие она ходить отказывалась, чтобы не быть ему обязанной, и проще этого кафе в те годы трудно было что-то найти, разве что самую простецкую пельменную. В последнее время кафе изменилось к лучшему, но тогда они с Димой уже не бывали там.